My life suffocates
Planting the seeds of hate
I've loved, turned to hate
Trapped far beyond my fate
(Metallica, "Harvester Of Sorrow")

В шляпе – потрёпанной, старой, с виду неказистой шляпе, которую обычный человек никогда бы не принял за магический артефакт – было заключено столько мощи, что она подпрыгивала на полу, как живая. Словно готовилась отдать всю эту силу тому, кто нынче приводил в действие древний ритуал, описанный ещё в трудах живших тысячи лет тому назад чернокнижников.
А у него дрожали от возбуждения руки. Когда-то потеряв всё, что было ему дорого, он нашёл утешение в тёмной магии, погрузившись в неё и не замечая, как та необратимо калечит его душу, превращая былую мягкость в жестокость, а доброту в ненависть. Но даже если бы он заметил – стоило ли жалеть о том, что запятнал свою душу, когда чистой она никому не была нужна, когда от жизни он не видел почти ничего хорошего? Всё, что у него осталось – это магия, но и она была ограничена влиянием кинжала, на котором проступали буквы его имени, будто бы выжженные на волнистом лезвии. Однако с этим препятствием он готов был справиться – и после того, как связь с кинжалом оборвётся, никто не сумеет убить или подчинить себе Тёмного. Его власть увеличится втрое.
Приглушённый смех раздался в пещере, где был залит кровью алтарь и вокруг лежало несколько жертв. Те, кто когда-то знал Тёмного простым смертным, умерли, и их сердца, которые он вырвал голыми руками, были обращены в прах во имя его абсолютного могущества. Подняв шляпу, в назначенный миг он выпустил всю силу, которую заключил в ней – пойманных фей, волшебников, могущественных артефактов, что у него были, – он всё собрал вместе и приберёг для этого дня. Прекрасного дня.
Сила вошла в его тело через кончики пальцев, золотыми, синими и красными искрами пробежала по всей фигуре, скрытой под тёмным плащом. Он дышал запахом волшебства и чувствовал растущее торжество – всё вершилось, как по нотам. Без единой ошибки. Без единого препятствия.
Перевернув кинжал, Тёмный нетерпеливо вгляделся в лезвие. Буквы его имени исчезали с тихим шипением, словно слабый огонь тушили водой, и вот, наконец, лезвие стало полностью чистым. Будто и не было на нём имени «Румпельштильцхен».
Смех – теперь уже громкий и радостный – прокатился по всей пещере и эхом отозвался в коридорах.
Далеко среди цветов и красочных пейзажей охнула Рул Горм, Голубая фея, повелительница всех светлых сил в Зачарованном Лесу:
- Тёмный сделал это! Теперь я просто обязана найти Избранного!

Он очутился на удивительной поляне, где из огромных цветов выглядывали феи – маленькие, с озабоченными личиками. Их крылья сияли самыми разными оттенками радуги под цвет окружавшим лепесткам, словно крылья раскрашивали под цветы или цветы под крылья. Трава на поляне была изумрудно-зелёной, и на этом мягком ковре гость – или пленник – и лежал. К нему подлетела фея с голубыми крыльями и, взмахнув палочкой, рассыпая снопы искр, как-то очень грустно проговорила:
- Здравствуй, Избранный.
Голубая фея встала в человеческий рост, спрятав палочку, и смотрела на него – её вечно молодое лицо казалось древним, сквозь него словно бы проглянули все прожитые феей столетия. Голубой фее казалось, она когда-то уже видела этого человека – что-то знакомое промелькнуло в его чертах. Он был простым смертным, Рул Горм не чувствовала в нём ни капли магии, и всё же – удивительное дело – он должен исполнить роль, которая ей самой была не по плечу. Каким образом? Голубая этого не знала, но пророчество не может обмануть, и она заговорила снова:
- Меня зовут Рул Горм. Я Голубая фея, хранительница света в этом мире. Так вышло, что баланс света и тьмы был нарушен, и это грозит уничтожением нашему миру. Единственный, кто может нам помочь – это ты. Иначе Зло поглотит всё и вся.
Она сделала попытку ободряюще улыбнуться, но эта улыбка оказалась больше похожей на гримасу и быстро исчезла.
- Назови своё имя, Избранный. Не бойся ничего и не думай, что это сон, всё происходит наяву. Ты в мире, полном чудес, и что-то говорит мне, что ты уже знаком с ним.

Шесть месяцев тому назад

Далеко в Тёмном замке на полу был нарисован кровью круг, разделённый на четыре части. Маг, полностью погружённый в своё колдовство, вершил ритуал, который должен был привести его к нескольким мощным артефактам. Сложив их вместе, поместив каждый в одну из частей круга, Тёмный мог найти путь в древний полуразрушенный храм. Дар предвидения уверенно говорил, что именно в этом храме он, Румпельштильцхен, вернёт своего сына. Значит, там есть портал в мир без магии или в любой мир – к такому выводу пришёл Тёмный. У него не было никаких чётких видений – случалось так, что он просто знал, что обязан сделать то-то и направиться туда-то, чтобы получить желаемый результат.
Румпельштильцхен улыбался, сам того не замечая, радостной улыбкой безумца. С его нынешней мощью он сохранит часть её даже в том мире. Он без труда найдёт Бэя. Загладит свою вину перед тем. И они будут – наконец-то – счастливы.

Как же Рул Горм хотелось, чтобы предчувствие её обмануло, и она оказалась незнакома с этим молодым человеком! К сожалению, тревожный звоночек в её душе оказался правдивым, а когда молодой человек назвал своё имя, фея вздрогнула. Бэй. Бэлфайр.
В памяти Голубой немедленно ожил ночной лес, мальчик с грустными карими глазами, отчаявшийся и желающий спасти отца.
Отца, которого всё равно потерял.
Рул Горм сглотнула, полностью осознав, какую ужасную миссию она должна возложить на плечи Бэя. Фея печально поглядела ему в лицо – он изменился, но всё ещё помнил отца и вот, забеспокоился о нём. Рул Горм не знала, как ей сказать правду, какими словами объяснить Бэю, что он должен совершить. Наконец, она заговорила снова:
- Я… я помню тебя, Бэлфайр. Наверное, это была моя вина, я не должна была… давать тебе боб, - фея догадывалась, что Тёмного будет нелегко уговорить расстаться с собственным могуществом, но чтобы развязка вышла настолько трагической – нет, она не подозревала об этом тогда. Иначе и не подлетела бы к несчастному мальчишке. Или дала бы ему другой совет – например, поцеловать своего отца в лоб, а вдруг подействует.
- После того, как ты… исчез в мире без магии, - тихо продолжала Голубая фея, - твой отец… Он обвинил меня во всём и кричал, что найдёт способ тебя вернуть. А потом он стал собирать всё больше и больше силы, он становился могущественнее, пока только кинжал не стал ограничителем на его пути. Мои подданные хотели выкрасть кинжал и остановить Тёмного, но попались в его руки, - Рул Горм скорбно склонила голову. – Не счесть тех, кого он принёс в жертву ради увеличения своего могущества. И не так давно он сумел избавиться от власти кинжала над собой. Тёмный стал абсолютно бессмертен и обрёл невиданные силы. Всему нашему миру грозит разрушение, если Абсолютное Зло, которым стал Румпельштильцхен, не прекратит существование. Предсказание гласит, - Рул Горм добралась до самой неприятной части своей речи и снова помедлила в нерешительности, - что уничтожить Абсолютное Зло… может только Избранный.
Она глубоко вздохнула и отчётливо проговорила, сжимая обеими руками свою палочку:
- Бэй, мне очень жаль, что так произошло.

Голубая фея не дрогнула под взглядом Бэя – она понимала, насколько ему плохо и вспоминать, и думать о предстоящем. Если бы только Избранным оказался кто-то другой, но увы! Всё складывалось. И кто, как не сын, сможет беспрепятственно подобраться к своему отцу, а Румпельштильцхен – Рул Горм это знала – обязательно позволит Бэю подойти?
Грустно, печально, неправильно. Но другого выхода у неё не было, как уверилась Рул Горм, наблюдая в последнее время за Тёмным. Он был непредсказуем и опасен, он переходил всякие границы, он не считался ни с чем и ни с кем, а когда возросла его сила, стало гораздо хуже.
Но когда Бэй принялся убеждать Голубую фею, что она путает и в чём-то ошиблась, она аж уменьшилась от негодования и взлетела, сложив маленькие ручки на груди и с ледяным выражением лица глядя на него. Мальчишка говорил с ней так, будто она – не повелительница светлых сил, разменявшая не одно столетие, а просто глупая феечка с кукольным лицом и обширным бюстом, родившаяся вчера вечером.
- По-мирному? Поговорить?!
Рул Горм взмахом волшебной палочки создала мерцающий прозрачный шарик и развернула его в целое полотно. Перед Бэем появились картины: Румпельштильцхен ловит фей и высасывает из них силу; с безумным смехом вырывает сердца и обращает в прах; убивает светлых волшебников лишь для того, чтобы отобрать у них нужные ему артефакты; превращает людей в животных или растения, если те чем-то ему не угодили; одним щелчком пальцев вызывает гигантские пожары, наводнения, стихийные бедствия, если это входит в его планы.
- Человек! – клокотала Голубая фея, и подданные, никогда не видевшие её в таком гневе, попрятались кто куда. – Он не человек, Бэй! Он – чудовище!
Резким движением она заставила «полотно злодеяний» исчезнуть и посмотрела на Бэя так, словно пыталась проникнуть в его душу. Фея постепенно успокаивалась.
- Благополучие нашего мира его не интересует, он как с ума сошёл в своей погоне за властью, - бесцветным голосом произнесла она. – Сейчас мы находимся не так далеко от древнего полуразрушенного храма, куда, по моим сведениям, держит путь Тёмный. Видать, он планирует совершить очередной омерзительный ритуал, - Рул Горм глубоко вздохнула, возвращая себе подобие спокойствия.

Голубой фее было очень много лет. Гораздо больше, чем мог предположить Избранный. И порой она была вынуждена признавать – для победы добра над злом необходимо совершать действия, сомнительные с точки зрения добра, но обеспечивающие абсолютное поражение врага. Лучше надавить на слабость злодея и спасти сотни и тысячи невинных людей, чем проявить постыдную сентиментальность. Именно из-за этой своей убеждённости Рул Горм не любили иные её соратницы-феи, но потом всё-таки признавали – правда за ней. Иначе нельзя было поступить.
Сейчас, глядя на Избранного, Голубая фея отчётливо поняла: по доброй воле он не поднимет руку на своего отца. А Румпельштильцхен найдёт, что сказать, лишь бы себя выгородить. Он станет просить прощения у сына, уверять, что исправится, и Бэй поверит, потому что он всё ещё любит папу. Того, кто, по мнению Голубой феи, давно уступил место Тёмному и тихо исчез во мраке. Сгинул. Должен сгинуть и Тёмный, и никаким его клятвам Голубая фея не поверила бы – а что, если он продолжит творить злодейства? Если снова по его вине погибнут люди? Тогда это окажется и её вина тоже. Может, двести лет тому назад Румпельштильцхен заслуживал шанс начать новую жизнь, но не сейчас.
И тем не менее, ничего из этого Рул Горм не произнесла вслух. Наоборот – она склонила свою гладко причёсанную головку и со вздохом сказала:
- Ну хорошо, Бэй. Попробуй поговорить с ним. Пусть Тёмный даст клятву, что перестанет беспрестанно творить зло, и шаткое равновесие добра и зла восстановится, а наш мир не будет ввергнут в хаос. Но вот что, - в руках феи появилось нечто похожее на голубое яйцо, - Тёмный мастерски умеет лгать и обманывать. Приложи яйцо грифона к его сердцу и заставь пообещать… Если он солжёт, ему станет больно. Боль пройдёт, только когда он заговорит искренне. Не дай ему себя обхитрить!
Рул Горм взмахом палочки заставила яйцо грифона подплыть к Бэю и плавно лечь ему в руки.
- Удачи тебе, Избранный. Возможно, ты добьёшься своего, не пролив ничьей крови.
Так оно и выйдет в любом случае – Рул Горм была уверена. По своим собственным причинам. Она велела слетевшимся к ней феям, своим верным подданным:
- Доставьте его к храму. Туда, куда направляется Тёмный. Возможно, он уже там.
Не успел Нил опомниться, как его подхватило мягкой волной светлой магии. Феи опустили его у самых ворот храма и скрылись так поспешно, словно за ними мог погнаться сам дьявол.

Тот, кто стоял в главной зале храма, совсем на дьявола не походил, скорее на человекообразную рептилию – сплошь золотистые чешуйки на всём теле, выпуклые глаза с вертикальными зрачками, когти и в довершение к этому облегающая кожаная одежда. Румпельштильцхен огляделся в совершенном недоумении – он не ощущал дуновения мощной магии, как должно быть в месте, где вершатся судьбы. Неясная тревога, впрочем, заставляла его хмуриться – что-то произойдёт, он нутром это чувствовал.

Имя, произнесённое родным голосом - сколько бы лет ни прошло, сколько бы зим не минуло, Румпельштильцхен узнал бы его, - разрезало тишину. Румпельштильцхен вздрогнул, глаза его расширились в изумлении и неверии, но миг спустя он уже был там, откуда его позвали. В одном из пыльных, тёмных коридоров храма - Румпельштильцхен мгновенно зажёг факелы на стенах. Где стоял человек, которого Румпельштильцхен видел в своих снах и в котором безошибочно признавал...
- Бэй? - Голос дрогнул, ноги отказывались слушаться, а о магии, чтобы броситься к сыну быстрее молнии, Румпельштильцхен забыл. Он жадно вглядывался в лицо своего выросшего мальчика, замечая все изменения, заменяя привычный образ подростка, чью руку когда-то отпустил, на эти черты.
- Бэй, - Румпельштильцхен, наконец, сумел сдвинуться с места - и пошёл навстречу сыну, протягивая руки, чтобы дотронуться, обнять, убедиться в том, что это не иллюзия, подосланная врагами, и не голем, который станет землёй. О, у Тёмного было достаточно могущества, чтобы никакая крылатая моль не смогла обвести его вокруг пальца!
- Бэй... - Румпельштильцхен остановился в шаге от сына, трясущейся от волнения рукой коснулся плеча того. Едва уловимые искорки магии пробежали по пальцам Тёмного, давая понять - это живой, настоящий человек из плоти и крови, и не кто-то под личиной, которая замерцала бы и приоткрыла его истинную внешность. Нет. Это был именно тот, кого Румпельштильцхен больше всего на свете ожидал увидеть.
- Бэй! - Слёзы заблестели в глазах Румпельштильцхена, и он распахнул объятия, как в самом волшебном сне, который только мог себе представить. - Мой дорогой мальчик! Ты вернулся ко мне! Ты здесь!
Обретение всемогущества не могло сравниться с этим чистейшим ощущением счастья. То было тёмное торжество, это - светлая радость, коей нашлось место в почерневшем почти до конца сердце Румпельштильцхена. Лицо его смягчилось, губы улыбались, и никакие чешуйки и когти не могли сделать его пугающим в эту минуту.
- Ты простишь меня? - казалось, Румпельштильцхен вот-вот не обнимет сына, а кинется к его ногам, и всё же - потянулся именно обнять. - Я сделаю всё, чтобы ты меня простил! Теперь всё будет иначе! Сынок, ты же останешься со мной? - Голос его предательски дрожал.

Счастливый туман, стоявший перед глазами, рассеялся, когда сын не позволил себя обнять. Румпельштильцхен пристальнее вгляделся в лицо Бэя – что-то было неправильным. Не таким, как мечталось. Румпельштильцхен моргнул и вопросительно поднял брови, не понимая последних слов. Знать не знал ведь, что Рул Горм успела раньше, что она показала Бэю то, что отец отчаянно попытался бы скрыть.
Одно Румпельштильцхен видел чётко, и это заставляло его недоуменно хмуриться: ужас. Бэй был в ужасе, словно перед ним… чудовище. И он не сказал «папа», заменив это холодно-нейтральным «отец» - но хоть так, они же вечность не виделись, всё ещё будет, как раньше, должно быть, верно?
- Сынок, - снова заговорил Румпельштильцхен спотыкающимся голосом. – Ты не хочешь пойти со мной? Я… много натворил… от горя, от бед, которые на меня свалились… Но теперь всё будет иначе, - Румпельштильцхен смутно предположил, что Бэй думал: всё это время отец превращал людей в улиток и давил сапогами, а теперь… теперь Бэй просто потрясён и напуган тем, как его сюда перетащило. – Клянусь, всё будет хорошо! Только не отталкивай меня, - почти жалобно прозвучал его голос, и глаза снова предательски заблестели.
- Расскажи мне. Расскажи, что с тобой было. Как ты жил? – жадно выспрашивал Румпельштильцхен, чуть отступив назад. Если Бэй не готов обнять и простить отца сразу, Румпельштильцхен готов был дать ему время – лишь бы это состоялось. Он ждал, надеялся, был уверен – Бэй ещё любил его, и тоже ждал, даже если не смог бы в том признаться. Румпельштильцхена с детства учили быть сдержанным, и он старался, но ему не хватало силы, как он думал, и даже тьма не изменила его целиком. Копни поглубже, и вот он, как на виду, со всеми своими надеждами, отвергаемой всеми, кроме сына, любовью, с протянутыми руками и взглядом брошенного хромого пса.
- Я виноват во всём, что с нами было, - Румпельштильцхен прерывисто вздохнул, торопясь каяться, чтобы сын не отвернулся и не пошёл прочь. Румпельштильцхен поверит, что всё наладится, сам, только когда Бэй позволит взять его за руку и перенести за тридевять земель, в Тёмный замок. Если Бэй захочет, они найдут себе другое жилище, не столь мрачное. Румпельштильцхен был заранее на всё согласен. – Я был злодеем, но… я искуплю свою вину. Я сделаю всё ради тебя, Бэй. Только останься.
В мир без магии Бэй уже не смог бы, наверное, вернуться, но это не означало, что он обязательно пойдёт с отцом. Вот так просто. Затаив дыхание, Румпельштильцхен смотрел на сына, ожидая его слов, снова и снова разглядывая, каким тот вырос – со смесью радости и чувства вины.

Один. Это слово своим звучанием заставило Румпельштильцхена опустить плечи, как будто на них легла непосильная ноша. Один. В памяти мучительно воскресло всё, что Румпельштильцхен совершенно не хотел сейчас вспоминать. Один, совсем один – мгновенно представилось, как там, в мире без магии, Бэй вывалился из портала на холодную твёрдую землю. Как закричал, зовя отца, а того не было, и только портал погас и рассыпался последними горестными искрами. Миры, вселенные, расстояния – ничто не имело значения, когда отец и сын одинаково замерли, леденея от чувства непоправимого. А потом отец стал рыть землю, как безумный, и срывающимся голосом взывал к сыну, отказываясь понимать, что Бэя унесло безвозвратно.
Всё это с необыкновенной ясностью представилось Румпельштильцхену, и он сморгнул слёзы, задрожавшие на ресницах. Кого угодно Тёмный испепелил бы, если бы тот увидел “ужас Зачарованного Леса” в таком состоянии, кого угодно… но только не Бэя. Ему можно было всё и немного больше. Румпельштильцхен наконец-то нашёл его и не мог отпустить.
Но слова Бэя вызвали у Румпельштильцхена некую растерянность. Притащили… кому верить… Что происходило? Румпельштильцхен взял себя в руки, и его мозг заработал с внезапной пугающей ясностью. Прибытие Бэя, каким-то чудом открывшийся портал… Как такое могло случиться… без вмешательства иных сил? Румпельштильцхен тяжело нахмурился, но, конечно же, никакие подозрения, зароившиеся в уме, Бэя не касались!
- Сынок, - разгладив лоб, с прежней мягкостью заговорил Румпельштильцхен, вопросительно глядя на Бэя, - о чём ты? Расскажи мне, как ты здесь появился… только что? Ты ни с кем не встречался?
Возможно ли, что кто-то могущественный был причастен к этому подарку судьбы? Румпельштильцхен наморщил нос и подозрительно принюхался, как если бы мог уловить запах чужой магии. Но нет, если даже та имела место, следов никаких не осталось. Румпельштильцхен вновь нерешительно коснулся плеча Бэя:
- Мы… мы пойдём в мой замок. Если тебе там не понравится, мы отыщем себе другое жилище, - добавил он поспешно. – Мы можем путешествовать. Отправиться туда, где нас никто не знает. Начать новую жизнь.
Этой неуклюжей речью Румпельштильцхен словно пытался вернуться в то безмятежно-счастливое состояние, в коем пребывал лишь несколько минут тому назад. Но нет – то, что сказал Бэй, поселило внутри новые опасения и сомнения. Румпельштильцхен вдруг решительно захотел перенестись в Тёмный замок:
- Мальчик мой… дай руку.

Румпельштильцхен слушал, сдвинув брови. Если бы не присутствие сына, непременно поискал бы одну из этих мерзких феек, чтобы в своё удовольствие подпалить ей крылышки. Желательно даже саму Рул Горм. В нынешние свои времена Румпельштильцхен мог поймать её, и был уверен, что удача в поединке один на один улыбнулась бы скорее ему. Но вот незадача - Голубая фея умело скрывалась от Тёмного, словно знала доподлинно, что он не прочь на неё поохотиться.
Но Румпельштильцхен отогнал от себя эти мысли - он ведь обещал сыну, что всё станет иначе. Что он сделает всё, что Бэй ни попросит - и это в самом деле было так. При одной мысли о том, что Бэй может снова его оставить, Румпельштильцхен опасался за свой рассудок. Он не вынесет такого испытания после того, как получил такую благословенную надежду! Не замешано ли здесь коварство Рул Горм и какие цели она преследовала, если это так, Румпельштильцхен решил обдумать потом. Сначала они с Бэем окажутся в Тёмном замке, который отныне превратится в дом для Румпельштильцхена. Это раньше он не мог применить к своему замку короткое уютное слово, а теперь... Румпельштильцхен представил сына рядом, за столом, в одном из знакомых кресел, и улыбка вновь засияла на его лице, убирая остатки подозрительности и недовольства.
- Я сделаю это быстро, - Румпельштильцхен взял сына за руку. Пару мгновений опасался появления фей, но кругом было тихо. Тогда Румпельштильцхен покрутил запястьем в воздухе, и тёмный дым почти незаметно перенёс обоих в большую залу Тёмного замка. Учитывая, с каким трудом Румпельштильцхен добирался в храм, он был даже удивлён. Видимо, выбраться из той местности было легче, чем попасть туда!
Если Бэй рассчитывал увидеть что-то зловещее, то он ошибался - Румпельштильцхен оставил в замке обстановку, какая была при старом хозяине. Лишь оборудовал башню под лабораторию, а в библиотеке появилось огромное количество книг по белой, чёрной и серой магии. На стенах внизу по-прежнему висели безобидные гобелены и мирные картины, у входа стоял полный доспех рыцаря, в середине залы стоял длинный стол, где на подносе красовались чайные принадлежности.
- Хочешь чаю? - немедленно засуетился Румпельштильцхен. - Или ты голоден? У меня нет ничего на кухне, - он смущённо улыбнулся, - я, признаться, привык к наколдованной еде. Но для тебя, конечно, мы можем купить у крестьян и лепёшки, и масло, и сыр, и яйца, и мясо... И тыквы, разумеется! - Он выпустил руку сына и весело хлопнул в ладоши, едва не подпрыгнув:
- Да-да, ты же в детстве любил тыкву с сахаром! Я помню, - Румпельштильцхен посмотрел на выросшего сына так, как если бы перед ним был тот маленький кудрявый мальчик, ради которого хромой прядильщик готов был терпеть насмешки всей деревни и собственной жены. Главное было то, что он не оставил сына одного, как его собственный отец много лет тому назад. Главное, что та скверная история не повторилась.
Увы, она повторилась позже, но об этом лучше не вспоминать.

Румпельштильцхен отмахнулся от этого «не стоит» - он же прекрасно понимает, что его мальчик голоден, устал и в душевном смятении, а значит, его нужно накормить, дать ему отдохнуть и прийти в себя. Уж по крайней мере, Бэя надо было напоить чайком, и даже если печенье наколдованное, то это не беда - на первый раз! Эффектным взмахом руки Румпельштильцхен накрыл стол скатертью, и, материализуя чайные приборы на подносе, приговаривал:
- Ты не думай, сынок, что мне это будет трудно! Конечно, за продуктами я схожу сам, - Румпельштильцхен смущённо улыбнулся, не желая говорить о том, что крестьяне и так придут в ужас, увидев знаменитого Тёмного мага покупающим хлеб и сыр, а тут ещё и Бэй рядом. – Но тебя я голодным не оставлю!
Тон Румпельштильцхена прозвучал категорично, и, покончив с приготовлениями, он пригласил сына к чаепитию, стал столь же суетливо, как делал всё прочее, наливать чай, когда услышал странный вопрос. И снова Румпельштильцхен напрягся, как тогда, в храме, заподозрив, что к появлению сына в Зачарованном Лесу причастны феи. Ничего хорошего подобные вопросы не сулили.
- Пророчество? – повторил Румпельштильцхен, недоуменно хмурясь, после чего сделал знак висевшему в воздухе чайнику, и тот встрепенулся и долил чая до самых краёв чашки, так что несколько капелек попало на скатерть. Однако Румпельштильцхен не обратил на это внимания.
- О каком именно пророчестве я должен был слышать, Бэй? – осторожно спросил Румпельштильцхен и пододвинул к сыну большое блюдо с наколдованным курабье. Надо сказать, над печеньем Румпельштильцхен колдовал гораздо усерднее, чем если бы делал это для себя, и, возможно, вкус получился почти как у настоящего – хорошо бы проверить.
Разумеется, о том пророчестве, которое озвучила Нилу Голубая фея, Румпельштильцхен слышал краем уха, но не счёл достойным внимания. Теперь, когда он стал чуть ли не всемогущим и был уверен в своём бессмертии, никаких Избранных Румпельштильцхен не опасался. И уж тем более не предположил бы Избранного в собственном сыне.
- Пророчеств много, - Румпельштильцхен разломил одну печеньку, сосредоточенно её разглядывая, - и далеко не каждое сбывается. О чём успел услышать ты? Феи, - Румпельштильцхен с немалым трудом сдержал неприязнь, - что-то поведали? Какую-нибудь светлую легенду?
Пренебрежение к светлым и их россказням всё-таки просочилось в голосе Румпельштильцхена. Он закинул полпеченьки в рот и принялся жевать.
- Потом мы с тобой поедим, как следует, - как мог непринуждённо добавил он.
[nick]Rumplestiltskin[/nick][icon]http://images5.fanpop.com/image/photos/29100000/Rumpelstiltskin-rumpelstiltskin-mr-gold-29123069-500-245.gif[/icon][sign] [/sign]

Отредактировано Mr. Gold (2020-06-11 19:49:38)

- Баланс света и тьмы, - пробормотал Румпельштильцхен с набитым ртом. Ещё до того, как Бэй продолжил, стало понятным, о каком именно пророчестве зашла речь. Бэй по какой-то неясной причине услышал от фей то, что должно было его обеспокоить – и Румпельштильцхен, дослушав и дожевав печенье, поспешил успокоить сына:
- Не бойся, мальчик мой, твоему отцу ничего не грозит. Я стал слишком могущественным, - тут Румпельштильцхен не сдержал самодовольной ухмылки, - чтобы опасаться каких-то Избранных! К тому же, - он небрежно махнул рукой, - есть один простой выход: я узнаю, кто это, и убью его.
Увлёкшийся Румпельштильцхен мгновенно вспомнил, что Бэй всегда был против убийств, а тем паче убийств светлых людей и нелюдей, и поспешил ещё добавить:
- Ты понимаешь, что это будет… самозащитой и ничем более! Я… я сказал, что изменюсь, значит, так тому и быть, - натянуто улыбаясь, проговорил Тёмный и всмотрелся в лицо сына, озабоченно ища следы негодования или отвращения. Или и того, и другого вместе. – Но я, видишь ли, убеждён, что всё это сказки! Да-да, глупые сказки крылатой моли, которая никогда меня не любила, - торопливо разглагольствовал Румпельштильцхен, подкрепляя всё это энергичными жестами – так, чтоб уж наверняка убедить Бэя. – Если б существовал какой-то Избранный, он бы уже объявился и вынес мне приговор, верно? Так что давай не будем говорить об этом. Омрачать себе настроение. Мы же встретились, ты снова рядом со мной, как раньше, - глаза Румпельштильцхена засияли, губы сложились в счастливую улыбку. Он проворно поднялся с места:
- Я должен подготовить тебе комнату, Бэй. В моём замке давно не было ни души, кроме меня самого, и в верхних комнатах сплошные клубы пыли, - Румпельштильцхен похлопал сына по плечу и бодрым шагом направился к лестнице. Он мог бы переместиться наверх, как зачастую это делал, но Бэю и так приходилось терпеть слишком много волшебства вокруг. В планах Румпельштильцхена было сделать жизнь Бэя в Тёмном замке как можно легче и приятнее, чтобы тот и не думал о возможном бегстве, и разговор о пророчестве Румпельштильцхен готов был выбросить из головы. Появится Избранный – убьёт его, в самом деле, и всё! Нечего тревожиться.
[nick]Rumplestiltskin[/nick][icon]http://images5.fanpop.com/image/photos/29100000/Rumpelstiltskin-rumpelstiltskin-mr-gold-29123069-500-245.gif[/icon][sign] [/sign]