Многое в сказках да баснях сказывалось, да немногое делалось. Кощей Бессмертный, хоть богат был баснословно, над златом не чах. С превеликим наслаждением в свой дворец тащил он всякую всячину, словно нахватался ящеровых привычек у друга своего трехголового. В костяные руки раскладывал Кощей пиалы чистого золота, надевал на голые черепа изящные диадемы,  рассыпал меж белых иль черных от гари ребер скелетов пригоршни каменьев самоцветных. Из кости человеческой да звериной, из глыб мраморных да диковин драгоценных выстроено жилище Кощеево.

Привык он, ни крови благородной, ни короны не имея, словно царь жить. Тешили каменья да злато такие, коих и Великий Князь не видывал,  самолюбие Кощея. Да не прочь он был сверх того с купцами, с их лапами загребущими, с князьями кичливыми и прочими богатеями потягаться, кто из них на честном люде наживется скорее. А все ж чахнуть над златом — не чах ни в жисть. Слуги его верные, с мертвых берегов беглецы опальные, богатство стерегли неусыпно, пуще глаза своего, они же и в порядке злато держали.

Кощей сам дни да ночи тратил не по чудно́му, жуткому дому своему будто фазан на току вышагивая. Зорко следил он, что вокруг делается, чем нечистые живут, какая молва средь народа ходит. Коли по душу его черную молодец объявится, иль витязи избу сестрицину окружат, али богатырь какой на Змеевы головы меч навострит — в тот же час узнает Кощей. Коли в горах окрест тати заведутся, книгочей многомудрый проскачет, зверь чудной поселится — не скрыться им от Бессмертного. Не ровен час — враз подымет из сна дружину свою лютую, булатом по кости окованную, и поминай как звали. Чаевничал с Бабой Ягой Кощей не раз, да и со змеем кружку браги пропускал не без интереса. Но сонный, пресный выдался нынешний век. Нечисть забавлялась помаленьку, богатыри не ярились чуть час, Княже притязаний на горы не имел, приелся чай, припилась брага. Скучал Кощей Бессмертный в затишье и магией одной своей только и забавлялся. Потому и порадовался, как узнал, что к замку его, будто тать в ночи, пробирается кто-то. Мигом врата распахнул перед гостем дорогим, ни стрелы, ни снаряда пищального не убоялся.

— Гой еси, смертник, — недобро окликнул Кощей. Опосля пригляделся к девице безоружной и совсем иначе изрек: — Ба! Много ждал, окромя того. Ужель в ратных силы не стало, раз девиц вперед себя на погибель посылают?

Казалось что-то в ее облике такое, что Кощей ажно воздуху дивно слово шепнул, морок ветром развеять попросил. Но пробежался ветерок по черным, как то вороново крыло, волосам гостьи, и сгинул ни с чем. Да и не то странно было, а то, что и жизнью от девицы веяло, и водами реки-Смородины пахнуло.

Отредактировано Charles Moro (2020-06-10 22:16:34)