Хелен уже не первый день с самого момент снятия Заклятья ловила себя на мысли, что чувствовала себя так, словно вернулась во времени и вновь должна научиться контролировать себя и свою магию. Она как тогда, много десятилетий назад пыталась не сопровождать каждую вспышку злости проявлением магии. Только теперь дело было в другом. Её частью стала магия настоящей Эваноры. Если раньше она просто пользовалась чужой силой, заключённой в кулоне, и могла в любой момент просто выкинуть, избавиться то, что не имело к ней особого отношения, то теперь ей приходилось справляться с контролем чужой силы, которая уже не ощущалась чем-то инородным, но всё равно до конца не ужилась с её собственными силами. Эванора была тёмной до самой последней своей мысли, но довольно трусливой, поэтому старалась использовать магию почаще. Медея же терпеть не могла хотя бы полёты! И вот сейчас ей снова приходится разбираться с последствиями Страны Оз, будь она трижды неладна. Спалила дерево, как неуравновешенная юная магичка. Но полегчало, возразить нечего. Возможно, даже к лучшему, что это произошло в лесу, на окраине, и не пришлось краснеть от своей несдержанности перед Наставником. Хватит, Медея вместе с Эванорой выступили, пора Хелен Фостер заняться делами. Несмотря на такое тройное разделение, она не чувствовала себя разными людьми, как было это сначала. Здесь так или иначе её зовут Хелен, и знают, что она ведьма на самом деле всего единицы, а уж то, что она ученица Румпельштильцхена и без того знает только Моргана. И это Фостер устраивало. Не потому, что она стыдилась себя и своей истории или хотела продолжить жалкую, серую жизнь, которую ей подарил Сторибрук. Нет. Просто весьма удобно, когда тебя недооценивают. Тем более с учётом нахождения в городе большого количества потенциальных врагов её Наставника. Конечно, он последний, кто нуждался в её защите, но не заниматься же ему всяким сбродом и их мелкими планами на месть, если такие вообще возникнут. А узнать о них, будучи хоть и дорогой, но простой швеёй всё же проще. Не говоря уже о том, что к ней придут выяснять его планы в последнюю очередь, а, значит, они и без того в целости и сохранности.

Но сколько не занимай голову посторонними мыслями, информация, с которой Хелен подошла к дверям лавки Тёмного, не изменится. И как её правильно подать она не придумала. Не заявлять же с порога, что она только что разговаривала с его сыном, и он благополучно оторвавшись от преследователей снова вернулся в огромный мир, полный опасностей для него? Ведь могла же всё-таки и ошибиться! Вдруг есть какая-то история, которая произошла после того, как она исчезла из жизни Наставника? Только вот Хелен сильно сомневалась, что Зачарованный лес когда-то был проходным двором в мир без магии, так, чтобы после исчезновения Бэлфайра и до появления Заклятья, кто-то ещё мог сделать переход. Слишком много фактов и мало сомнений, осталось только надеяться, что Наставник предпочитает сам найти сына и поговорить, а не так, чтобы она притащила его магией к нему против его воли. Поздно. Всё уже сделано. Осталось просто что-то с этим всем делать. Сделав глубокий вдох-выдох, Хелен впервые вошла в эту лавку вместе со своим прошлым, но в этот раз её мало интересовали истории, спрятанные в сотнях вещах вокруг. Она была полностью сосредоточена на Наставнике, которого не видела целых два дня после той откровенной встречи. Тогда Хелен решила, что достаточно испытала его терпение на прочность и им обоим нужно было время, чтобы упорядочить мысли. Вот только у неё это вряд ли вышло в достаточной мере, потому что при виде Голда, говорящего пусть с мимолётной, но улыбкой, сердце радостно забилось с удвоенной силой. А как было бы хорошо, зайди она просто спросить про готовность зелья, а не стереть его улыбку собственной глупостью. Снова.

- С ним ничего не случится, - пообещала Хелен, едва заметно поморщившись от того, что говорит. Ей давно пора начинать делать, а не просто обещать. Пока что дела со словами расходились, причём не в лучшую сторону. Она аккуратно положила пузырёк с зельем в просторный нагрудный карман лёгкой чёрной кофты. Волнение явно скрыть не удалось, раз Наставник так выжидающе приподнял бровь. Или Хелен основательно утратила любую возможность самоконтроля, или просто он слишком хорошо её знал. Даже с чужой внешностью многое у неё осталось прежним. Откинув вариант прямо сразу начать посыпать голову пеплом и предупреждать Наставника, что она снова всё испортила, Хелен начала с самого начала. - Час назад я стала свидетелем странного происшествия в лесной границе Сторибрука. С той стороны какие-то люди гнались за мужчиной в явной попытке его убить. В этом как раз странного ничего, - нервно усмехнулась Фостер, вспомнив, как сама восприняла этот забег в самом начале. - Неожиданным стало то, что потенциальная жертва с лёгкостью преодолела барьер и оказалась из Зачарованного Леса. Как такое возможно? Это явно интересовало Хелен не в первую очередь. Записная книжка Нила, которую она держала в руке, будто обжигала нежную кожу ладоней. В ней должна быть хоть какая-то важная информация... Но для начала стоило постепенно разобраться с той, что у Хелен уже есть, а потом уже делать вид, что за эти два дня она не успела соскучиться, и уж тем более не придумывала разные способы, зачем ей крайне необходимо было зайти в эту лавку.

Как бы она не преподнесла эту историю, вышло бы в любом случае из рук вон плохо. Возможно, сын Румпельштильцхена был совсем рядом, но он ушёл, и Хелен его не остановила. И вернулся он в мир, в котором ему угрожала опасность. Судя по тому, что видела Хэл, то опасность вполне реальная. Она не смогла бы определиться, чего хочет больше - чтобы Нил оказался тем, кого они ищут, или всё же оказался просто Нилом. С одной стороны, проще искать того, кого уже видела и даже успела поговорить, всё-таки хоть немного, но познакомилась, а с другой... вместо данного обещания помочь с сыном, она его просто отпустила, не переубедила, что в том мире ему опасно. Одно её безмерно радует - так случилось, что она так или иначе, но спасла Нила, потому что тот град пуль, что посыпался от незнакомцев мог в любой момент его серьёзно зацепить.
- Подходит под Ваше описание сына. Темноволосый, кареглазый, назвался Нилом. Скорее всего, имя этого мира. Другое, то, что было дома, он без прямого отказа, но всё же не назвал. Ненависть и страх перед магией ощущается почти физически, - не стала юлить Хелен, едва удержавшись от нервного стука пальцев по прилавку, около которого стояла. Увидев то, как помрачнел и собрался Наставник, Фостер многое бы отдала, чтобы в эту минуту радостно улыбнуться и сказать, что это на самом деле его сын, и он ждёт за дверью, чтобы сделать отцу сюрприз, потому что сам давно его искал. И Голд бы улыбнулся снова. Колючая, ледяная от своей неправдоподобности мечта. Она знала, что Нил бежал от Сторибрука без оглядки, предпочтя рискнуть снова нарваться на ожидающих его бандитов, чем проверить догадку, что среди жителей города может быть его отец. А та злость, с которой он сказал про сделку. Если это и впрямь Бэй, то, что бы между ними не произошло, до сих пор серьёзно мучает их обоих.  В ответ на требовательный взгляд Голда, Хелен выдохнула и начала рассказ с самого начала, стараясь ничего не пропустить и не отвлекаться на то, что своими словами она обязательно причинит ему боль. Наставник должен знать всё.
И Хелен рассказала, без гордости про косвенное, но спасение от пуль, как Нил реагировал на проявление магии и что говорил о магах, и в заключении с трудом, но всё же рассказала, как не препятствовала его выбору не ходить в город, а вернуться к машине, и о его словах про сделку.
- Вы когда-нибудь нарушали сделку? - тихо спросила она, стараясь не смотреть в глаза Голду. Хелен не знала, что боялась увидеть в них больше - то, что он в ней бесповоротно разочарован, или то, что ему плохо от осознания, что сын был так близко, но теперь снова вдали от него в мире, полном опасностей. Возможно, она даже хотела бы услышать имя какого-нибудь жителя Зачарованного Леса, с которым у Наставника просто не сложилась сделка в то время до её появления или после исчезновения. Вот только комочек острого предчувствия в груди не обещал ничего хорошего.

Предчувствия её не обманули. Вот если бы только пораньше она прислушалась к своей интуиции, которая шептала, что с этим Нилом что-то не чисто. И что тогда? Что бы она сделала, зная, что перед ней Бэй с самого начала? Рассказала бы, что его отец тут рядом и ищет его? Да судя по реакции от его имени, он попытался бы уйти за барьер сразу же. Остановить магически, приволочь к отцу, как безвольную вещь? А дальше что? Держать его под замком, если захочет сбежать, и тем самым пытаться искупить вину? Головой Хелен понимала, что всё сложилось так, как нужно было. Она знает, как он выглядит, у них есть его записная книжка, о которой Фостер совершенно забыла, когда рассказывала. Только сердце не могло понять разум и болело за Наставника. Но теперь им самим надо доказать, что слова о долгих поисках - не просто слова. Нужно самим найти его и тогда будет возможность поговорить честно, на равных, без магии. Такого разъярённого Голда Хелен видела впервые, но он был так похож на неё в лесу. Первый звук разбившейся вещи с полок гулом отдался в груди, заставляя сердце застучать в ускоренном темпе. Нет, она не боялась, что в пылу эмоций достанется и ей, даже, если и так, то заслужила, поэтому Хелен даже не двинулась с места, чуть прикрыв глаза. Было невыносимо смотреть, как некогда спокойного Наставника, который встретил её улыбкой, раздирают такие сильные эмоции. Другой реакции она и не ждала. Именно эта вспышка злости лишний раз подтверждала каждое его слово и укрепляло Хэл в желании сделать всё, что понадобится, лишь бы отец и сын встретились и помирились. Даже, если потребуется провокация с её стороны. Даже, если ей придётся помирить их ценой собственных отношений с Голдом. Сейчас, ощущая, как душа горит, глядя на боль Наставника, Хелен это отчётливо поняла. Она надеялась, что до такого не дойдёт, но сделает, если другого выхода не останется. Говорят, общий враг объединяет? Мысли лихорадочно метались от крайности в крайность, пока Голд выпускал эмоции, как всего недавно она в лесу.

Прозвучало вполне обоснованное обвинение, но всё же Хэл с трудом удержалась от того, чтобы дёрнуться. Её озвученные мысли были острее, чем она предполагала, поэтому даже удар кулаком о прилавок прозвучал глуше. Вряд ли бы Хелен стала осуждать Наставника, будь это даже магический удар. По ней самой. Возражать, что она не виновата Фостер не собиралась, потому что всё равно виновата, как бы ни получилось, поэтому молчала и уж тем более не стала говорить прописные, но такие раздражающие сейчас, истины, что обязательно всё наладится, они найдут Нила и далее по списку ободряющих слов. Хелен просто стояла и ждала, пока схлынет первый шквал эмоций, любое её слово могло спровоцировать новый виток, поэтому она легко отдала вырванную из рук записную книжку, с силой сжав кулаки, чтобы не было заметно то, как дрожат её пальцы от напряжённого ожидания. Если бы она только могла, только сумела бы что-нибудь сделать, чтобы облегчить его мучения. Именно это беспомощное состояние царапало острыми когтями всё внутри. Но дальше началось самое страшное - Наставник, ослеплённый новостями, что сын настолько близко, был готов ринуться прямо сейчас в погоню, на его поиски, и неважно, что уже вечер, что вряд ли они смогут догнать Нила, который, судя по скорости его шага, на полной скорости уезжал подальше от Сторибрука. Сердце Хелен пропустило удар, когда Голд с проворством сходил в подсобку за зельем и дорогой для него вещью. Ты прирождённая самоубийца Вынесла она сама себе вердикт, как только осознала, что собирается сделать. Остановить Тёмного мага, который собирается сию же секунду ехать за сыном. Она не купилась на секундное смягчение его настроения, когда он касался плаща сына. Сложнее всего не поддерживать дорогого человека, а выйти против него. Хоть Хелен и собиралась уговорить его просто немного подождать, но терпение даже у бессмертных не вечно, а вот сама Фостер бессмертием похвастаться не могла, поэтому она думала только о том, что лучше для Голда. Наступая на осколки витрины на полу, она обогнула прилавок, встав так между стеной и прилавком, что закрывала возможность выйти.

- Если захочется, можете даже убить меня взмахом вот этой вот руки, - Хелен вновь, как тогда в своём магазине, положила свою ладонь поверх руки Голда, которой он касался плаща, но сама она не позволила себе его коснуться. - Или превратить в одну из сотен Ваших вещиц, или просто убрать с пути, но я сделаю всё, чтобы Вы достойно встретились с сыном, - она серьёзно посмотрела ему в глаза. - Я могла привести к Вам сына ещё с леса. Против его воли, магией, то, что он так ненавидит, чтобы он снова утвердился в мысли, что все маги - исчадья Ада. Привести его, как вещь. Безвольную. Только зачем Вам это? Вы хотите сейчас броситься в догонку, когда не летают самолёты и не ходят автобусы, в одной лишь надежде, что мы успеем догнать каким-то чудом по дороге в Бостон? Я понимаю, что Вы беспокоитесь о сыне. С ним всё будет в порядке, те люди ушли из леса намного раньше него. Я видела, что он вырос настоящим мужчиной, ведь основу характера дали ему Вы. Он справится и подождёт, когда отец постучит к нему в дверь, доказав, что искал и нашёл его, и попросит прощения, а не преградит ему путь своей машиной, заставив выйти, не оставив выбора. Она говорила это быстро, внутренне собравшись и готовясь не сопротивляться его магии. Пусть делает, что хочет, даже если её слова дойдут до него не сразу, но он обязательно поймёт, что она права. - Мы отправимся с самым рассветом, не будем ждать лишней минуты, но сделаем всё правильно. Вы же не хотите испортить труд стольких лет горячностью в последний момент? А сейчас, если Вы хотите, я могу нарисовать Вам детальный портрет Вашего сына, чтобы сейчас Вы увидели его, а завтра уже смогли поговорить.

Вот ей бы лишний раз промолчать, не рыть себе яму каждым своим словом, за которое Наставник мог зацепиться, чтобы окончательно пожалеть, что Медея вообще объявилась, что она рядом. Но сейчас Хелен должна забыть о себе, о том как мучительно больно слышать каждое его слово, произнесённое таким тоном, как тяжело чувствовать на себе такой его взгляд, как разрывается сердце, понимая как ему плохо. Ярость и злость исходящая от Голда ощущалась почти физически, опаляя, но Медея с самой первой встречи знала на что идёт. Ещё тогда, у обрыва она понимала, что идти рядом с Тёмным магом - это путь в один конец. Но не потому, что с тёмным, а потому что рядом. До конца. И чем же плох её конец в попытке помочь ему найти сына и помириться? Сейчас, глядя в глаза Голду, замечая его вскинутую для магии руку, но не почувствовав никакого воздействия, Хелен впитывала в себя этот момент, как самое драгоценное воспоминание. Когда-то она слышала фразу: "Тот, кто не был со мной рядом в плохом настроении, не достоин меня и в хорошем". И сейчас Хелен, как никогда, была с ней согласна. - Для кого лучше? - негромко спросила она, прислонившись боком к прилавку, чтобы банально не упасть от ощущения бьющихся вокруг Наставника эмоций. Она давно отвыкла от такого и казалась себе слишком слабой. - Для сына, которого посчитали безвольной вещью и положили, куда кому-то нужно вместо заверений в раскаянии? Или для отца, который вернул бы сына физически, но потерял возможность примирения? Пока он вне опасности, а мы долго тянуть не будем. Хелен понимала, что в таком состоянии слова были просто набором непонятных звуков, которые раздражали и не имели смысла, да и от тёмной ведьмы такое было слышать как минимум странно, но Медея знала о чём говорит. Что-то подобное она уже прошла. С матерью. А родительская любовь одинакова, что для тёмных, что для светлых, что для обычных людей.

- Справится, - это было сказано с такой горечью, что Хелен не сдержала грустной, мягкой улыбки. Перед ней был совершенно другой Наставник. Спустя столько лет знакомства, она увидела ту его часть, которую он скрывал от многих, если не от всех. И в который раз Хелен поймала себя на мысли, что готова рискнуть буквально всем, но сдержать своё обещание.  - Всё получится, - вслух сказала она то, что давно поняла. Судьба не для того поманила её знакомством с Бэем, чтобы Хелен потом не нашла его или опоздала. В этом она не сомневалась так же, как и в том, что за эту удачу придётся заплатить. Сейчас, глядя в ответ на столь тяжёлый взгляд Наставника, она примирилась с мыслью, что это её последнее путешествие и вернуться в Сторибрук, возможно, уже не удастся. Главное уберечь Голда. Внезапно Хелен как холодной водой окатила мысль, что за пределами города у неё не получится вот так вот легко, взмахом руки, избавиться от пуль. Не получится ни у неё, ни у него. Уже увидев, во что влез Нил, Фостер всерьёз опасалась именно за Наставника. Для Бэя это уже родной мир без магии, он знает там всё, умеет выживать, раз до сих пор жив. А вот для них это совершенно чужой мир. Ей необходимо придумать, как защитить Наставника от смерти в мире, где нет магии. Этим я и займусь оставшееся время Упрямства ей не занимать, если она решила найти способ подстраховать Голда, значит, найдёт! А пока он вытащил всё, что ей было необходимо для рисунка. Отойти от прилавка к витрине, казалось, просто не было сил. Душа тянулась подарить Наставнику хоть толику успокоения, но Хелен понимала тщетность этих попыток. На какое-то мгновение она вновь скользнула по Голду внимательным взглядом, с какой-то щемящей нежностью, запоминая теперь каждую мелочь, мгновение, что провела с ним. Даже, когда он так злится, но рядом только она! Не собираясь раздражать его ещё и своей медлительностью, Хэл обошла прилавок с другой стороны и подошла к витрине с чистым листом.

[float=right][/float]- Бэлфайр напомнил мне то время, когда меня боялись в своей деревне так же, как он меня в лесу, - негромко начала она, делая первые штрихи карандашом. - То время, когда мать, конечно, для моего же блага, отправила подальше от дома с мужем. А сейчас я вспоминаю то, как пришла к ней спустя не один год, когда этот самый муж превратился в пепел, - Хелен рассказывала это сухо, не проявляя в голосе особых эмоций, которые были внутри, и говорила это не столько для того, чтобы в чём-то убедить Наставника, сколько для магии, которая с пальцев скользила по карандашу на лист, выправляя кривые линии дрожащей руки, и превращала карикатуру в действительно чёткий рисунок. Медленно, но верно, черту за чертой. - И она знала, что это сделала я. В её взгляде я тоже видела тот страх, и, возможно, даже сожаление, что появилась на свет. Я пришла, как мне казалось, облагодетельствовать её, помочь по хозяйству, узнать не нуждается ли она в чём, попросить прощения за то, что так поздно появилась и не давала о себе знать. Я начала не с того, когда впервые зайдя в дом просто поправила магией перекошенный порог, а она явно посчитала, что я пришла закончить то, что начала ещё в детстве - с отцом, - тлеющая злость на подобное предположение и всю эту совершенно нелепую ситуацию, быстрее переносила лицо Нила с её воспоминаний на лист. - Судьба дала шанс не повторить моей ошибки, Ваше Темнейшество, и мы воспользуемся им, чтобы сын смог увидеть в Вас настоящего отца сквозь пелену ненависти к магии, а затем и того человека, которого вижу в Вас я. Почти шёпотом закончила она, отложив в сторону карандаш. С некогда чистого белого листа на неё смотрел Нил, которого Хелен видела совсем недавно в лесу.

Какой непонятной стала её жизнь с того самого момента, как она покинула замок Тёмного в порыве той бессмысленной ревности. Сейчас казалось, что именно этот поступок отсёк от неё ту хвалёную удачу, о которой поговаривали ещё в её деревне, которой пыталась и Медея зацепить будущего Наставника. Словно пришло время заплатить за излишнее пользование столь капризной благосклонностью судьбы, потому что дальше всё покатилось по наклонной - Оз, неудачное возвращение, Заклятье, а затем и эти неуклюжие попытки исправить свои ошибки, которые влекли за собой лишь новые. Замкнутый круг, спасением от которого Хелен увидела в той странной встречи, ведь, если бы она состоялась на пару дней раньше, Хэл даже не знала бы о самом существовании Бэя. Эта встреча была вовремя. Хоть её последствия и отражались горьким эхом в душе. Закончив рисунок, Фостер на мгновение выпала из реальности под тяжестью мыслей, тем самым позволяя Наставнику побыть наедине с портретом сына и своими эмоциями. Хелен не к месту подумала о том, что же такого с ней произошло, раз она и в самом деле, как и говорил Нил, теперь не слишком уж похожа на тёмную ведьму? Конечно, Румпельштильцхен всегда был в её жизни большим и единственным исключением, но это ей не мешало проявить свою привычную предприимчивость и тёмное любопытство. Такой необычный экземпляр из другого мира, которого просто пеленай и устраивай допрос, что же в нём такого исключительного, раз он ходит туда-сюда так легко, а она с ним разговоры разговаривала и спокойно отпустила! Недовольно поджав губы, Хелен заставила себя вспомнить про кого она думает в подобном ключе, и вовремя заметила, как Голд открыл глаза, заговорив совершенно другим тоном о важных вещах. Она не сразу поняла, с чего вдруг оказалась права и о каком времени речь, но глядя на рисунок, в который Наставник внимательно вглядывался всего минуту назад, Медея вспомнила о множестве мелочей, которые замечала и слышала ранее, в Зачарованном Лесу. Слухи, что Румпельштильцхен знает будущее, его уверенность в словах, которая иногда сбывалась до мелочей, те минуты, которые было время Медея принимала за головные боли. Да, её Наставник явно знал о будущем иногда больше, чем говорил, но Медея никогда не задавала ему напрямую вопрос о его способностях в этой области, не узнавала, как это происходит, а просто верила в то, что он так уверенно говорил.

- Тогда утром, - серьёзно кивнула она, позволив себе едва заметно улыбнуться, но его фраза о бессонной ночи стёрла улыбку в один миг. У неё остаётся очень мало времени на то, чтобы придумать не просто "что-то" для подстраховки Наставника, а что-то на самом деле действенное. Пользуясь тем, что Голд скрылся в подсобке, Хелен бессильно опустила голову на скрещенные поверх витрины руки. Она шагнула на очень скользкий путь. Её ответственность, которая опустилась на плечи сразу, как только Хелен поняла кого отпустила, в эту секунду казалось ей неподъёмной. Она не сомневалась в уме, хитрости и дальновидности Наставника, но все свои ресурсы он направил на одну цель, явно не особо озаботившись своей безопасностью, когда в опасности был его сын. Мир без магии после двадцати восьми лет жизни за Хелен Фостер не так пугал, как, если бы она была лишь Медеей, но огромные города не чета маленькому, примитивному Сторибруку. Хэл не питала иллюзий, что в состоянии предусмотреть любую опасность, которая грозила ей и Голду, как обычным людям, но какой-то царапающий шепоток предчувствия не давал ей покоя, вновь и вновь напоминая о свисте пуль и пепле, который от них остался. Сердце. Вот, что самое главное в любом мире. Хоть в магическом, хоть в обычном. Только, как его защитить без магии? Никак.

- Пожалуйста мне в коктейль виски поменьше, воспоминаний побольше, - усмехнулась Фостер, откликнувшись на предложение Голда, хотя и отношения с алкоголем в последнее время у неё не складывались. Разрядить обстановку точно требовалось, а пока Хелен лихорадочно думала, какую найти лазейку, чтобы не просто взять магию с собой, а чтобы она действовала там, где не должна! Хэл подняла голову, бездумно осматривая лавку. Единственный момент за долгие годы, когда она пожалела, что не находится в Стране Оз. Несмотря на тьму недостатков, в стране была особая магия, которой полно во многих вещах и природе. То, что не принадлежит миру без магии и Зачарованному Лесу, что чужеродно и Нью-Йорку, и Сторибруку, а значит, должно существовать по своим законам. Внезапно, её взгляд зацепился за зелёные отблески на полу от... золотого кулона с изумрудами. Её кулона! Это тот самый трилистник Фостер едва вспомнила, как дышать, в то же мгновение призвав кулон к себе. Он был изготовлен специально по её заказу. В него должны были войти трёхлистный клевер, золото, её кровь и раскрошенные магией изумруды. До того, как она услышала пророчество о волшебнике Оз, у Медеи было самоё тёмное время. Было так плохо, что она вновь вернулась к первой мысли вырвать своё сердце из груди. Только превращаться в бездушную куклу Медея не хотела. С помощью крови в трилистнике, она собиралась удерживать двуканальную связь со своим сердцем - защищать его своей магией от любых возможных посягательств, но и не перестать чувствовать полностью. Просто приглушить эмоции и привязанности, обуздать мечты и желания. Но буквально в последний момент, когда нужно было добавить свою кровь, она поняла, что отчаялась настолько, что готова похоронить своё прошлое, отказаться от мысли о возвращении, по-настоящему предать Наставника. Сознательно сделать этот выбор. Тогда она вспомнила всё, что обещала себе, когда неистово мечтала стать его ученицей. И передумала. Кулон был завязан лишь на её охранной магии, но так и не был привязан к ней самой, поэтому, когда на следующий день она узнала о пророчестве, то будучи Эванорой спрятала его в своём личном тайнике, надеясь, что при необходимости его заберёт. И вот он здесь, когда так необходим! Он защитит сердце Наставника Искреннее облегчение дрожью прошлось по телу, а знакомая магия трилистника мягко согревала ладонь. Нужно было просто настроить его магией желания на охрану Голда и верить, просто верить, что кулон не утратит своей силы, стоит им перешагнуть границу города. Раздумывать было некогда, Хелен сжала магический кулон в ладони левой руки и убрала руки в карманы брюк, чтобы их не было видно, подойдя к подсобке, в которой был Наставник.

- Я не хочу, чтобы Вы думали, будто мне всё равно, что Вашему сыну что-то угрожает, - она не собиралась вновь поднимать эту тему, хоть и говорила только то, что действительно думала, но для защитной магии Оза Хелен должна была вернуться к этим событиям. - Для его безопасности я могла бы сделать, что угодно, если бы сразу знала, кто он. Но сейчас, когда он появился всего через два дня, как только я о нём узнала, я понимаю, что всё это не случайность. Что бы у него не происходило в жизни до этого, сейчас пришло время его защитить. И мы его защита, Наставник. Всё это предопределено. Мы в нужное время в нужном месте.

Хелен смотрела на Голда, сосредоточившись на его сердце, говорила то, во что верила, но при каждом из трёх важных слов - "угрожает", "безопасность", "защита" - она тонкими нитями смешанных своих и Эваноры сил опутывала кулон желанием сохранить сердце Наставника в целости и сохранности, не позволить ничему ему навредить, а наоборот поддержать. Она заканчивала создание амулета, которое начала долгие годы назад, даже не подозревая, чьё именно сердце оно будет хранить. Хелен лишь надеялась, что магия Оз хоть и прочная, но достаточно тонкая, чтобы Наставник не обратил на неё внимания, отвлекаясь на слова Фостер и свои мысли о сыне.

Почему всё было так сложно? Конечно, у тёмных по закону мироздания не могло быть всё просто, легко и гладко, но то, что Хелен чувствовала никак нельзя было привязать к цвету магии, хоть она и весьма красноречиво описывала человека. Её желание защитить Голда за границей города было всеобъемлющим. Казалось, она превратилась в один сплошной поток охранной магии, который жадно поглощал трилистник. Хелен мало волновала своя дальнейшая судьба, она не думала о будущем, не строила планов и ни на что не надеялась. У неё было несколько целей, которых она собиралась достигнуть - найти Бэя; постараться, если не помочь, то хотя бы не испортить примирение отца и сына; защитить Наставника; запомнить каждую мелочь их, возможно последнего для неё, путешествия. Заклинаю тебя оберегать его, поддерживать, сохранять, исцелять. Если угрожает смерть ему, возьми меня, кровь моя - его кровь, силы мои - его силы, боль его - моя боль. Жёсткий приказ, после которого последний толчок магии коснулся кулона, отчего Хелен почувствовала резкую боль в ладони, в которой держала трилистник. Казалось, что сотни острых маленьких камней впились в кожу, забирая от неё не только магию, но и кровь, о которой она внезапно даже для самой себя мысленно заговорила с созданным сейчас амулетом. Хелен этого не планировала, так вышло, потому что она не могла иначе, глядя в ответ на внимательный взгляд Наставника. Он пробуждал в ней давно забытое желание быть нужной, быть особенной, быть рядом не только физически. Эта ночь ощущалась ярче, словно решающее мгновение, важное, рубежное, после которого всё изменится, и Хэл не хотела думать, как именно. Сейчас она чувствовала, как исчезает боль и ощущение колотого стекла в ладони, осталась лишь слабость по всему телу и мягкая пульсация от трилистника, приносящая успокоение - всё получилось. Осталась не такая уж и малость - положить кулон в карман Наставнику так, чтобы он не заметил, но это Хелен собиралась сделать на самой границе Сторибрука, значит, подумает об этом позже. В груди алым цветком распускалось болезненное ликование, что трилистник так необычайно вовремя нашёл свою хозяйку. Хелен боялась даже представить, что бы она делала без него. Хватит Мысленный приказ, эхом отозвавшийся в груди от звенящего напряжения. Всё ещё впереди и она запрещала себе допускать даже малую вероятность, что все старания сейчас были напрасны и магия трилистника перестанет действовать в чужом мире. Фостер перестала изображать из себя статую и села рядом с Наставником за стол, надеясь, что не стала за последнюю минуту бледной, как белый лист бумаги, на которой появился портрет Нила. Амулет не перестанет действовать, если вдруг Голд узнает о нём, Хэл просто сомневалась, что он примет его для своей защиты. Она вообще не хотела спорить на эту тему, решение принято ею единолично, как бы это не противоречило её принципам в отношении Наставника.
- Одуванчик? Как это мило, - усмехнулась Фостер, взяв в руки стакан Голда, аккуратно коснувшись губами гладкого стекла, и сделала небольшой глоток виски. - А я подозревала, что отвлекла Вас от важных дел, но желание увидеть Вас было сильнее любых опасений. Знаете, что меня подтолкнуло к упрямому решению добиться Вашего внимания и стать ученицей? Она покрутила в тонких пальцах стакан, задумываясь, стоит ли и дальше идти по этому скользкому пути? Воспоминания... Они обжигают даже спустя столько лет. Хелен облизнула губы, всё-таки сделав ещё один маленький глоток виски, задержав его на языке, и с лёгкой улыбкой вернула стакан на стол ближе к Голду. - Тот кулон, что Вы у меня забрали в уплату Вашего зазря потраченного времени. Кого-то могло оттолкнуть, но я увидела в этом знак судьбы, потому что кулоном я хотела поделиться лишь с тем, кто был бы мне по-настоящему дорог. Значит, судьба указала мне сама на того, кто станет мне дорогим человеком, и добиться исполнения своего желания мне всё же удастся. Беспрецедентная наглость, правда? Не последняя в жизни её Наставника, эта наглость продолжается даже сейчас, когда в её руке продолжает пульсировать, словно биение сердца, амулет, о котором Хелен надеялась он не узнает, ведь его действие Голду не понадобится, не так ли? Он вернётся в целости и сохранности, без угрозы для жизни.

Воспоминания. За долгие годы, что она провела рядом с Тёмным их накопилось очень много. Разных. Но сейчас они так или иначе могли привести к той теме, что они закончили два дня назад - к теме её бегства, её предательства, хотя и вспомнить, сколь упорно она добивалась самой возможности быть его ученицей, было полезно. Особенно сейчас, когда впереди снова ждало испытание, от которого зависело всё её будущее. Поездка, которая им предстояла могла разрушить все эти воспоминания до основания, вычеркнуть, вырвать, сжечь, и кошмар Медеи, который не давал признаться сразу, оживёт. Но был так же шанс хоть минимально, но искупить свою вину. Хелен мало представляла, чем реально может помочь за границей города, но не собиралась упускать любую возможность, а наоборот с вниманием отнестись ко всему, что будет происходить после этой черты, поэтому пить больше она не стала.
- Да, по сравнению с жизнью в Лесу, Сторибрук просто отдых, - Фостер улыбнулась, стоило вспомнить хотя бы первую примерку его костюма! - Вы и здесь не смогли обойтись без испытания для меня. "хотя и не знали кто я", осталось невысказанным, поэтому она с готовностью зацепилась за возможность сменить тему воспоминаний на более важное обсуждение. Безопасности не только Наставника, но и Бэя. Хелен упорно не причисляла себя к ним, чтобы не забыть о цели. Она - лишь та же трость, на которую Голд будет опираться в мире без магии, но никак не звено одной цепи. Нет ничего важнее, чтобы отец и сын поговорили, а затем и оба вернулись в Сторибрук под защиту магии.
- Боюсь, такая возможность существует, и он скрывается от них где-то в городе, но его могут искать, - Хэл кивнула, соглашаясь с тем, что оружие явно не повредит. Увидев столь хитроумную трость, во взгляде Фостер на мгновение появился давно забытый огонёк тёмного восхищения, когда восторг касается чего-то опасного, готового в любой момент в умелых руках причинить боль или лишить жизни. Совершенного. Нет, её не привлекала мысль начать использовать шпагу по назначению, стоит перейти границу города, Хелен успокаивала сама мысль, что те, кого она видела в лесу, могут встретить не беспомощных некогда магов, а столкнуться с реальной угрозой. На секунду Фостер пожалела, что преследователи не смогли пересечь черту. Может быть, тогда и не пришлось бы переживать об опасности? Глубоко выдохнув, Хэл обуздала жажду мести за все то время, что Наставник переживает за жизнь сына по вине каких-то уродов, поэтому пистолет она встретила с большим равнодушием. Холодное оружие вызывало в Фостер больше трепета, чем столь громкое, наверное потому, что сама она чаще эмоциональна и порывиста, а стальной блеск той же шпаги уравновешивал её внутренний беспокойный огонь.
- Да, вероятнее всего Вы правы. Наверняка потребуются объяснения, разрешения, какие-то ограничения и условия, на которые у нас нет ни времени, ни возможностей, да и полёт... - Хелен поморщилась от воспоминаний, как в Озе, словно в наказание, использовала силы Эваноры подниматься на любую высоту без каких-либо подручных средств, а тут... доверить свою жизнь без возможности контролировать процесс кому-то другому? - Может и быстрее, может и даже безопаснее, в чём я сомневаюсь, но сам процесс... можно было бы перетерпеть, если бы не проблемы с защитой. Без оружия нам нельзя.
Как глупо сейчас убеждать Наставника ехать на машине, когда он изначально этого и хотел, а она встала у него на пути. Но сейчас глядя на Голда, Хелен не жалела, что так поступила. Хоть его эмоции и не исчезли, но он способен их контролировать и не гнать двести километров в час, лишь бы догнать сына.
- Если мы поедем на машине до самого Нью-Йорка, то нам не придётся подгадывать под время отправления самолёта или автобуса, как собирались раньше. Мы можем выехать часа в три-четыре ночи, чтобы до Бостона доехать уже в светлое время суток, а там купим карту и до Нью-Йорка. И это уже не будет лихорадочной погоней, это решение, на которое будут потрачены Ваши силы для того, чтобы встретиться с сыном, - негромко закончила она, внимательно посмотрев на Наставника. - Понимаю, что будет трудно уснуть, но, может быть, поспите хотя бы пару часов? Впереди долгая дорога за рулём. Я могу побыть рядом, пока Вы не заснёте, или помочь уснуть, а потом соберу всё необходимое нам в дорогу, и разбужу Вас. Что-нибудь хотите? Думаю, хотя бы несколько сэндвичей и кофе надо взять сразу, хоть по дороге можем и купить, - её волнение всё же слышалось в голосе, Хелен действительно беспокоилась о нём, хотя и понимала, что её Наставник один из самых сильных людей, которых она только знала, и это не касалось магии. Для преодоления расстояния до Бэя он, наверняка, мог бы не спать сутками, но это не значило, что так стоило сделать. Им обоим понадобиться много сил, чтобы пережить эти сутки.

Конечно, предлагала отдохнуть Хелен вполне искренне, но очень сомневалась, что Наставник согласится. На его месте сама бы она тоже не смогла уснуть, поэтому и предлагала свою помощь - с зельем для сна или без него, не важно. Но раз Тёмный уверен, что сон ему не нужен и катастрофичных последствий не будет, стоит им выехать за границы Сторибрука, значит, настаивать она не будет. Как бы со стороны не выглядела эта её попытка остановить его, Хелен доверяла Наставнику иногда даже больше, чем себе. С вопросом о вождении машины, Фостер немного нахмурилась, вспоминая, как ей казалось, зазря потраченное время. Когда пошли часы на ратуше и жизнь изменилась в своём движении, Хелен впервые за долгие годы подумалось, что ей пора что-то менять в своей жизни. Не просто подумать поменять, а сделать. Были глупые мысли накопить денег, научиться управлять автомобилем, взять у кого-нибудь машину в аренду и уехать из унылого Сторибрука хотя бы на месяц. Почему-то желания уехать отсюда раз и навсегда не возникало, что было довольно странно, учитывая всю её "любовь" к этому городу, который всё же считала своим домом, повинуясь ложным воспоминаниям. Поэтому да, краткое обучение вождению она прошла, но даже минимально полученными знаниями не пользовалась, потому что планы на отпуск как-то сначала были отложены, а затем и вовсе отменены.
- У меня были частные уроки, - невесело усмехнулась Хелен, - но практики, как таковой, у меня не было, поэтому, если Вы готовы доверить мне свою жизнь, пустив за руль, то я в свою очередь готова подменить Вас, как только Вы этого захотите, - она внимательно посмотрела на Голда. Несмотря на возможный страх перед ответственностью, ведь будь она одна или проедь по Сторибруку, где Наставнику ничего не угрожает, то переживать было не о чем, но всё же Хэл была готова наступить на любые чувства, если так будет нужно. И вождение машины - малая толика того, на что Фостер могла пойти, стоит им переступить черту города. - Вы - приказываете, я - исполняю, Ваше Темнейшество, - Хелен чуть лукаво улыбнулась столь пафосной формулировке и едва склонила голову, как придворный слуга перед Королём. Всё это лишь попытка успокоить внезапное волнение, ведь Наставник прекрасно знал, что ему не надо предлагать ей сделки или проявлять власть и приказывать, чтобы Хелен для него что-то сделала. Достаточно было просто произнести.
- Хорошо, я всё сделаю. Перекусить, кофе, вода, деньги, зелье, дорогие нам вещи, портрет Вашего сына, оружие. Что ещё нам может понадобиться, что мы сразу можем взять с собой? - задумчиво спросила она, осматриваясь вокруг, будто могла что-то увидеть и решить, что без этого не обойтись. Ещё и трилистник, конечно, но он здесь, рядом, - Хэл лишь сжала крепче в левой руке кулон, заставляя себя сосредоточиться на его успокаивающей, тёплой пульсации. Ощущая это, даже вождение машины не казалось ей таким уж страшным делом, только где-то глубоко внутри тонко щемило от осознания, что совсем скоро она не сможет ничего почувствовать от этого амулета, даже если он сохранит свою магию. Он станет для Хелен просто красивым украшением, не больше. Но у Фостер всегда есть выбор - пойти за Наставником или испугаться остаться без магии даже на сутки, и вопреки своим горячим заявлениям о жажде прощения, попытаться отказаться от поездки. Только раздумывать и секунды в этом выборе она не намерена - он был сделан долгие десятилетия назад.
- Мой сон оставляет желать лучшего даже в обычные дни, не говоря уже о сегодняшнем, - Хэл несколько раздражённо повела плечом, в очередной раз вспоминая последние недели. - Если вдруг понадобится, я могу поспать немного в машине, пока Вы будете за рулём, прибегать к зельям я бы не хотела, - она окинула Наставника пронзительным взглядом, улыбнувшись, когда они внезапно поменялись местами и теперь он пытался подбодрить и успокоить. Конечно, будет хорошо! И неважно для кого, главное, что будет! - Но чтобы Вас не соблазнять сном в машине, я всё же могу попытаться уснуть, если хотите. Магазин недалеко, у меня там есть вполне удобный диван, но сначала я соберу всё, что нам будет надо.

Аптечка. Как дико звучало это слово, когда оно применимо к ближайшему будущему двух магов. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Первая медицинская помощь, бинты, опасность. Всё казалось каким-то нереальным, иллюзорным, когда в любой момент можешь собрать магию на кончиках пальцев и решить почти любую проблему. За те две недели, что силы вернулись к ней, Медея старалась лишний раз не думать о том, как было без них. Труднее ли, проще. Самое главное - по-другому. Но сейчас Хелен по собственному желанию выбирает лишиться магии ради важной цели, значит, придётся подумать и о таких банальных вещах, как аптечка. Вот только мозг ведьмы отказывался работать в нужном направлении. Все путешествия Медеи сопровождались минимальным набором необходимого, потому что всё, что могло понадобиться помимо этого она доставала или у местных, или с помощью магии.
- Я соберу всё, что мы решили, а то, что может понадобиться нам в дороге или в Нью-Йорке можем купить позже, - Хэл решила не мучить ни себя, ни Наставника бессмысленными расспросами и мучительными размышлениями. Всё предусмотреть невозможно. Да и самое главное в их поездке не только оружие и защита, а слова, которые скажут друг другу отец и сын. К этому разговору и его последствиям подготовиться нельзя, поэтому Хелен несколько успокоилась по поводу сборов, потому что других поводов для волнительного нетерпения было достаточно. Когда она проследила за взглядом Наставника, то сама не смогла сдержать улыбки. Хоть что-то оставалось неизменным и в Лесу, и в Сторибруке - прялка Румпельштильцхена. Фраза Голда про "последнюю нить" больно царапнула слух, хоть Хелен и понимала о чём он. Она с трудом удержалась, чтобы не вытащить трилистник и убедиться, что амулет действительно закончен, а значит никакой "последней" нити не будет. Думать об ограниченном времени, что даёт зелье, она и вовсе себе запрещала. Слишком много неизвестного, много потенциальных проблем и непредсказуемых поворотов, а что именно приготовила им судьба никому неизвестно. Хватит Она не хотела нарушать хрупкую тишину и мнимое спокойствие, которое появилось стоило Голду сесть за прялку и заняться превращением обычной нити в золотую. Фостер попыталась ненадолго отключить разум и чувства, просто наблюдая за монотонными движениями Наставника. Сколько она так просидела, Хэл не знала, и тихо, чтобы не мешать Голду, вышла из подсобки, а затем и из самой лавки, лёгким поворотом ладони заставив колокольчик у двери на это мгновение стать беззвучным, чтобы не отвлекать им Наставника. На Сторибрук опустился поздний вечер, всё меньше людей можно было встретить на улице. Впереди у Фостер было несколько часов сборов и тихой прогулки по пустынным улицам, чтобы попытаться отдохнуть больше, чем реши она поспать. А ближе к трём часам ночи она вновь вернётся в Лавку к Наставнику, готовая, наконец-то, пересечь черту и сделать всё, чтобы искупить свою вину.