Она чувствует его появление сразу же. Тонкий разряд едва ощутимой боли по позвоночнику срывается тихим выдохом. Неужели...? Цирцея дождалась? Секундное оцепенение и беспощадная, ошеломляющая пустота. Слишком долго. Невообразимо долгое ожидание даже для такой, как она. Требуются усилия, чтобы не появиться тут же рядом с Луноликим и не рассказать одной ей ведомую сказку, которая должна бы разжалобить сострадательную душонку, но... Цирцея не достаточно хорошо знает духа. Больше ведьма знакома с его второй половиной, с которой светлому духу сильно не повезло. За его грехи и деяния придётся пострадать, а затем и лишиться жизни. В перспективе и благородно, мучаясь и искупляя роковую ошибку себеподобного. Цирцея сжимает руки в кулаки так, что хрустят пальцы, ногти острыми иглами впиваются в ладони, заполняясь кровью. Густой, почти чёрной. Она взмахом руки окропляет кровью большое зеркало во всю стену слева от неё. По поверхности прошла рябь и сквозь серый туман проявились очертания её земель и мужчины, что шёл, не зная куда. Картина проявилась и пропала так же быстро. Цирцея осторожна. Она не хочет лишний раз испытывать судьбу и с порога вручать Луноликому даже самую малую горсть причин для ощущения что его ждали, что за ним следят, что намереваются сделать из него марионетку.

- Южный край, - с тенью ухмылки произносит она, не замечая, как раны на руке затягиваются, не оставляя за собой и следа. Ведьма занята своими мыслями. Не одну тысячу раз она представляла себе эту встречу, когда только нашла слабое место Кромешника, но сейчас, когда нежданно, негаданно Луноликий появился в её мире, Цирцея едва могла выбрать один из множества вариантов. Соблазнительны все без исключения, но у неё ещё есть время. Чтобы понять. Чтобы почувствовать и сделать правильный выбор, разыграть судьбу двух духов, как по нотам. Странно, но её даже не волнует, что Кромешник не узнает, не вспомнит, не поймёт, кому обязан своей смертью. Цирцеи будет достаточно увидеть, как будет меркнуть свет, а её огонь оживать. По правде, ей будет всё равно, если не получится сохранить свой мир. Ведьме нужно лишь исполнение возмездия и ради него она готова на всё!

Ненависть клокочет в душе, взрываясь вихрем торнадо в каком-то уголке её мира, ломая, уничтожая и без того неживых существ, которые словно призраки, населяют эти земли. Столь же мёртвые и бездушные, как и их хозяйка. Цирцея помнит самого первого человека, которого она свела с ума кошмарами. Его свет горел долго, не желая гаснуть и превращать мужчину в первого из её личных тварей. Но ничто не вечно. Даже сопротивление тьме. Путешествия ведьмы в другие миры в поисках светлых душ были поначалу не такими частыми, но затем она вошла во вкус. Ей понравилось не только сводить с ума, но и наблюдать, как неприкаянные души, некогда светлые, превращаются в кошмарных монстров и уже заместо неё мучают новых жертв. Непрекращающийся поток искалеченных людей разной степени душевного разложения. Ведьме не нужна была свита, она не привязывалась к ним, хотя знала каждого. Они становились костями под её ногами, складывались троном, на котором она дожидалась Луноликого, и Цирцея давно потеряла им счёт, уничтожая их своей яростью, ненавистью и злобой каждый раз, когда терпеть ожидание, казалось бы, уже не было сил. А потом начинала всё заново, когда несколько раз излишне увлекалась, едва не стирая их всех до последнего. Главное, что сейчас их достаточно много, чтобы даже без участия ведьмы устроить Луноликому тёплый приём.

С громким свистящим выдохом сквозь плотно сжатые зубы, Цирцея унимает эмоции, погасив зелёный свет предвкушения в глазах. Слишком долго ждала. Она превращается в ворона, легко вылетев в открытое окно своего небольшого, по всем меркам уродливого замка. Ведьма может в одно мгновение оказаться рядом с Луноликим, но ей нужно время, чтобы успокоиться, а вид своих земель да полёт очень этому способствуют. Южная часть названа ею так лишь из удобства, никаких сторон света в её мире не было. Бескрайний край вселенной. Конечно, Цирцея знала свои границы, но не было никакой необходимости в оценке размеров, потому что этот мир был создан для времени ожидания свершения мести. Это позже всё это пробралось в её душу, чтобы пожелать попытаться его спасти от гибели. Но лишь попытаться, а не сделать невозможное для этого. За столько времени ничья, даже собственная, смерть её не пугала, а парочка смертей была особенно желанна.

Цирцея вернула себе человеческий облик недалеко от Луноликого. Его свет ведьма ощущала издали и в груди заворочалось колючее раздражение, превращаясь в потребность погасить его. Тонкое чёрное платье на худом теле, накинутый на плечи тёмно-серый, пыльный и изорванный в нескольких местах плащ с капюшоном, бледность лица, смертельная тоска в карих глазах и дрожь рук. Картина, которую мог лицезреть Луноликий, когда Цирцея попалась ему на пути. Она картинно замерла на полдороги, удивлённо рассматривая светлого духа.

- Человек? И ещё живой? - негромко и непонятно у кого спросила ведьма, сделав шаг назад от Луноликого. - Не может быть, - в её глазах легко читались ужас и любопытство. - Они скоро будут здесь. Непременно будут, - продолжила разговаривать сама с собой Цирцея, будто и не слышала вопросов Луноликого. - Мне нельзя здесь быть. Нет-нет, никак нельзя, - словно умалишённая бурчала она, сделав ещё шаг в сторону от него, но никак не могла отвести взгляда, словно любопытство было сильнее опасений за свою жизнь. Как же! Экая невидаль - живой человек, ещё не искалеченный этим миром ужасов.

Цирцея наблюдала, кутаясь в свой плащ, сжимая худыми пальцами его края, комкая, казалось бы, подсознательно, нервно, ожидая угрозы, нападения в любой момент не то от незнакомца, не то от тех, чьё появление она с таким ужасом предрекала. Сейчас эта сцена напоминала ведьме одну из тысяч её встреч со светлыми душами, когда разыгрываемый ею спектакль в том или ином мире, привлекал их к ней, заставлял обращать внимание, останавливаться, заговаривать, испытывать спектр эмоций от жалости и сочувствия до яркого, едва не ослепляющего её, желания помочь. Светлые. Какие же они все одинаковые, примитивные в своих желаниях. Равно как и тёмные предсказуемо настроены на разрушение, убийство и хаос. Равновесие и законы всех существующих миров, но порой Цирцее было слишком скучно. Всё веселье начиналось, когда эти души попадали сюда. В её мир. Так забавно было видеть в их глазах мысли об этом месте, понимании, что не всё так просто и сказки совсем не сказки, да и не переоценили ли они свои силы? Только обратного пути уже нет. Её мир - билет в один конец. Выхода отсюда нет, когда попасть можно беспрепятственно из любой точки вселенной.

  И вот перед ней стоит новый герой. Особенный светлый. Изначальная суть. Она вдыхает воздух, что между ними, и словно чувствует его любопытство и... желание помочь. Ведьма готова расхохотаться. Насмешливо, заливисто, от всей своей изуродованной, искромсанной ожиданием, души. Даже не зная, кто он на самом деле, Цирцея не спутала бы его ни с одним из людей. Физическая оболочка, правильная речь, попытки разобраться, где оказался. Да только свет, как бы Луноликий его ни скрывал, невидимыми обычному глазу пылинками распространялся в воздухе, попадая в её лёгкие, и, отдаваясь неприятным покалыванием, был поглощён её тьмой.

Раздражает. Как и ниоткуда взявшееся нетерпение, которое вступило в борьбу с закономерным желанием насладиться каждой минутой мести за столь долгое ожидание. Пришлось утихомиривать собственные эмоции и жажду, тем самым гасить знакомую Луноликому силу. Почувствовал ли он её дуновение? Мог ли уже заподозрить, что не так проста встретившаяся ему ведьма? Цирцее было удивительно всё равно, потому что даже подумать в направлении истины у Луноликого просто не хватит фантазии - слишком уникальна, нелепа и банальна её жизнь одновременно. Сама бы она ни за что не поверила, расскажи ей кто-то другой, что у стоящего перед ней светлого духа есть - подумать только, - своего рода племянница. Та, что собирается через его смерть покончить и с тем, кто от неё отрёкся.

  - Твари, что сводят с ума любого, - сокровенным шёпотом поделилась с ним Цирцея, многозначительно так же осматриваясь по сторонам, но не думая и на сантиметр ближе подойти к духу. - У них нюх на людей, до которых ещё не добрались. Это их мир, - ведьма не горела желанием хвастаться, кто на самом деле всем управляет. Её создание, её добровольная тюрьма, зал ожидания и планирования. Здесь некуда идти, негде спрятаться, не у кого просить защиты и помощи. Этот выжженный мир был предназначен не для этого. Оплот страданий и ужаса для других, развлечение и удовлетворение для Цирцеи. Да только не настолько, чтобы погасить в душе пожар жажды мести, который только ярче полыхал сейчас, когда Луноликий был так близко, поэтому ведьма сделала несколько шагов подальше от него, словно дух вот-вот почувствует его жар.

- Безопасное место? - ведьма нервно хихикнула. - Здесь? - она посмотрела на Луноликого, как на сумасшедшего и ещё отошла на шаг. - Я здесь не так давно, но за всё время не увидела ни одного селения, ни одного человека, который бы хоть отдалённо походил на разумного, - как точно подмечено, потому что сама ведьма вела себя именно отдалённо разумно. - От этих тварей спасает лишь приманка и быстрый бег. Ты отдаёшь им своё счастье по крупицам, и они отстают на время, - надтреснутым шёпотом закончила она, сильнее кутаясь в плащ, поглядывая на духа из-под полуопущенных длинных ресниц. Ей нужно на время отринуть свои желания, втянуться в игру и увлечь за собой Луноликого. Рано показывать тьму во всей своей красе.
 
- А ты симпатичный, - вдруг беззаботно улыбнулась ведьма, с откровенным любопытством осматривая духа с ног до головы, перемежая ценную информацию с проблесками сумасшествия, которое должно появиться у человека, который провёл здесь какое-то время. - Но и тебя они утянут на дно твоего страха, - огорчилась Цирцея. - Мне пора, я не хочу этого видеть, я должна уйти подальше, - бормотала она, делая шаги в бок, не глядя куда вступает, то и дело посматривая на Луноликого. Ей не за чем смотреть под ноги. Она и есть этот мир, и точно знает, где находится каждый камень и каждая неприкаянная душа.

Стоит ли их уже поманить разрешением или же ещё ненадолго отложить такой шаг? Ведь раньше хотелось задать миллион и сотню вопросов, но прошло слишком много времени, чтобы ответы её до сих пор интересовали. Почему же всё так, Луноликий? Почему вы не несёте ответственность за содеянное и не знаете, какого это - быть семьёй? То, чего никогда не узнала и Цирцея, когда того хотела.